я на тебя гляжу и вижу каждую твою венку, под кожей бьющуюся, что изгибается быстро-быстро, часто-часто. смотрю на блестящие волны волос, все в искорках, ловлю порой взгляд ореховых насмешливых глаз, но я-то знаю, что это позолота, смешная, веселая и дерзкая, но приглядишься, приглядишься - а по краям она стирается уже, обвисает тускло поблескивающими лохмотьями. а под ними что? они слепят своей живостью, но проступает иней от морозов внутри. вы видели море зимой? холодное, серое, дышит холодом, смотрит холодом, веет холодом, смешивается с небом, заплывшим тучами, становится мокрой колючей кашей, и темно, темно... удержать разве тонкому слою хрупкой позолоты это зимнее ненастье? нет, нет, ты вид только делаешь, что сильная, ты мне в лицо смеешься, звенишь золотистыми искорками-смешинками, но у меня на губах привкус морской соли; обжигаешь не жаром, а холодом. и пугаешься, когда чувствуешь, что я все знаю.
и не следует мне на тебя, ванильная горькая, смотреть. смотришь-смотришь, а в груди вдруг кольнет.
и не смотри на меня, Настя, я снова запутался.